О будущем совмещении театра и рока, причине появления проекта «Любовные письма великих», о таинственных гранях внутреннего мира артиста и многом другом – читайте в нашем интервью.

17 февраля, годовщина гибели поэта и музыканта Александра Башлачева. Однажды бард сказал: «Я знаю. Душа начинает заново маяться на земле, как только о ее предыдущей жизни все забыли. Души держит на небесах энергия памяти». В своей песне «Звезда» вы тоже говорите о душах. Каково ваше мнение на этот счет?

- Моя композиция «Звезда» конкретная. В ней описывается ситуация, где люди «врезались» в Афганистан. Где люди всего этого не желали и не хотели. А потом для них это стало ж… То есть не говорю о душах абстрактно, как говорит Башлачев. И вообще считаю, что Башлачев – это сумасшедший, который с помощью Боженьки играл на гитаре. Никакого отношения ко мне он не имеет. Я человек более продуманный, чем он. Он просто пел то, что он хотел. А у меня тема другая. Я вижу конкретное направление и его беру. А затем либо осмысливаю, либо ставлю на событийность. Посмотрите: Башлачев был другой. Он просто был Божим даром. Я к нему никакого отношения не имею (эмоционально).

- Группа «Кукрыниксы» всю жизнь живет в Северной столице. Достоевский представлял в своих книгах Петербург очень мрачным и до ужаса меланхоличным. Каким вы видите современный город?

- Достоевский полностью прав. А что касается современного города, то ничего не изменилось. Санкт-Петербург – это город для творческих людей, которые бегут на длинные дистанции. Для моего брательника там не было места. Он говорил мне: «Я ненавижу этот город и хочу жить в Москве». Петербург для таких людей, как темный философ Бутусов, правдоруб Шевчук, я… Но Питер – это болото, которое засасывает. Люди Питера как кисель. Те, кто не приспособлены к этому городу, должны как можно скорее его покинуть.

- То есть люди там как вязкая субстанция?
- Именно так. И они ее культивируют сами. Через них проходит вязкость, и они ее обсуждают. Это они делают.


- Перейдем к концептуальной теме, которая получает развитие в вашем творчестве: к философии артиста. Многие величайшие артисты безраздельно отдавали всего себя публике, огромным массам народа…

- Не согласен с вами. Никто себя никому и никогда не отдавал и не отдает. Потому что вся суть человека заключается в том, что 50% в нем – это альтруизм и 50% - эгоизм. С помощью анодов и катодов существует личность. Одно отталкивается от другого. Артисты – это сугубо эгоистичная сволота. Никто из них не хочет отдавать себя. Хотите, чтобы я вам отдался? Да х… вам!
Нельзя так полагать, что артист себя отдает. Это неверно. Вы заблуждаетесь (эмоционально). А вы думаете: «Вот Александр Блок, и он мне сейчас всю свою жизнь расскажет». А вот нет! Только потому, что он сидит на окне и готов прыгнуть с него с фразой «Ах!», он себе нравится. И только мы, дебилы, все люди, включая тебя и меня, ему рукоплещем. А ему от этого рукоплескания прикольно.

- То есть это некая насмешка?

- Именно. Насмешка. Именно так люди и живут, и существуют. Кому-то нужно видеть как Галилею, и кому-то нужно видеть как Ломоносову. Идти вперед. Это нужно обществу, но не посвящается человеку. Но все это артист посвящает себе. Потому ему не найти было места. Он садился и все время думал: мне нужно идти. Блок так же садился и думал: «Я, наверное, к себе пойду писать. Только потому, что ему было не усидеть. Ему нужно было писать так, как никто не писал. И это его божье наказание. Идти так, как никто. Потому что он личность.

- В романе «Мастер и Маргарита» есть сцена, где ноги Маргариты на балу у Сатаны истекают кровью. Коровьев ей говорит терпеть невыносимую боль и продолжать улыбаться на публику. Мне кажется, что тут есть явное сходство и с судьбой артиста. Как полагаете?

- Ничего как ты завернул (улыбается)! Полностью согласен с тобой! Верно. Она же на сцене и стояла. Терять кровь и в то же время улыбаться – это наказание. Если тебе Боженька дал указание пройти этот путь, ты должен его пройти. Даже если тебе больно. В этой боли являешься ты сам. То есть ты – это вся суть. Если существующая вокруг жизнь говорит тебе, что больно, то тебе это дано. Это магнетически к тебе притянуто. Ибо люди и человеческая суть, нахождение в какой-либо жизни – это часть твоего пути, и если тебе больно, терпи. Если же поднять актерскую тему, то тут все гораздо сильнее. Актер берет на себя гораздо больше. Он примеряет на себя роли. Как будто бы подсматривает за окружающим миром. И спрашивает нас: кто вы такие есть? Вы-то живете одной своей жизнью, а он подсматривает, что называется. Вы можете очень хорошо увидеть это на примере Олега Янковского. Он был одним, а на самом деле был другим. Как в том же фильме «Тот самый Мюнхгаузен». Он просто стал им. А потом из роли же нужно выйти. Но эта тема не такая простая.

- Но если артист постоянно копит боль, то он может же разорваться от нее. Как это избежать?

- Да. Абсолютно правильно говоришь. Видишь, к чему мы пришли с тобой. К вопросу выхода из роли. У меня как раз есть такая песня. В ней говорится о том, что выйти мы все можем. То есть войти в роль-то легко, а вот выйти сложно. Когда мы записывали стихи Есенина как песни, то я с огромным трудом смог выйти из роли. И сделал это еле-еле. Я практически стал им. И так же Мишка не смог выйти из своей роли Тодда. Он стал им. И тему, конечно, трудную ты поднял. Один из артистов как-то сказал в тему: «Я счастлив, что не был никогда в своем теле». И то счастье, которое он увидел в жизни своих персонажей, он не может перенести в жизнь. И ему трудно отказаться от этого счастья. Когда он вживается в образы, то становится счастлив. В реальности он всего лишь актер, и ему нужны деньги.

- А создают ли артисты свою собственную систему знаков для того, чтобы самосохраниться?

- Да, у каждого свой язык. И все говорят на каком-то языке. Не нужно говорить, что у артиста какой-то свой язык. Артисты такие же люди, но живут чуть-чуть по-другому. Они просто более сумасшедшие. И это вживание в роль выедает до такой степени, что трудно жить. И кто ты в итоге? Саша, или Александр Пушкин, или Александр Сергеевич? И, в конце концов, ты не понимаешь с кем ты разговариваешь при помощи внутреннего голоса.

- Ранее вы сказали о том, что не всякий музыкант артист. Но себя причислили к артистам. И мы вместе с огромной армией любителей вашего творчества полагаем так же. Как вычленить артиста из огромной армии деятелей культуры?

- Как его распознать? Есть большое количество капканов, в которые вы, зрители, попадаете, и вас все водят за нос. Если же артист объявляет себя артистом – это значит, что замысел у него есть. И вы с этим ничего не сможете сделать.

- Писатель Эмиль Золя при написании своих произведений привязывал себя к стулу. Как вы считаете, а может ли артист максимально ограничивать свою свободу для того, чтобы освободиться через творчество?

- Не знал этот факт про Золя. Прикольно (смеется). Но я считаю, что он делал это зря. Он что, совсем сумасшедший? Зачем это? Теперь по поводу ограничения свободы: Эгоизм и альтруизм толкают друг друга. Обратите внимание. Эгоизм разрешает быть альтруистом, и альтруизм разрешает быть эгоистом. Они вместе живут. Сначала артист говорит себе, что он должен быть эгоистичным, но потом понимает, что все это было сделано из-за альтруизма.

- Как пишет Золя в дневниках, он хотел максимально сосредоточиться и не соскочить с иглы слова.

- Понимаю, о чем он говорил. Но мне кажется, что это чересчур. На самом деле погружение должно быть, и ты должен немного замучиться. Есть в этом романтизм. Это явление связано с чувством перенесения мыслей на бумагу, чтобы не отогнать их. Да, я, конечно же, этим сильно дорожу. И я дорожу тем, что творю, когда Боженька рядом. И когда я в этом состоянии нахожусь, меня просто штырит.

- В вашей песне на альбоме «Фаворит солнца» есть песня «Спутник», в которой строчки: «Спутник ты или хоррор – не во мне, а рядом иди!» А вам нравится хоррор как жанр?

- Речь тут идет о Боге, а не о жанре фильма. Я атеист. Не верю в того Бога, в которого верит обычный человек. Далек от всего этого. И именно поэтому говорю: спутник ты или хоррор? Хоррор тут означает: ну ешкин кот! Жизнь моя находится в нелегкости, убиенности. Спутник ты или хоррор – это вопрос к моему Богу: вместе ты со мной идешь или нет? И ничего другого там нет.

- Возвращаясь к «Звезде», написанной для «Девятой роты», но не вошедшей в фильм. Напишете ли вы в ближайшее время саундтрек для какого-либо художественного кино?

- Насчет новых саундтреков пока ничего не могу сказать. Теперь насчет «9 роты» и нашей песни «Звезда». Это все было не специально для фильма. Просто песня подходила. Потом же мы сняли клип на эту песню. Там фигурировали кадры из «Девятой роты». Федор дал нам материалы, которые мы потом включили в клип. Это одна из самых интересных вещей, которую я сделал.

- Ваши тексты очень художественны. Это настоящая литература. У Виктора Цоя есть такая фраза: «Чтение книг полезная вещь, но опасная как динамит». Вы согласны с этим?

- Нет, я считаю, что это неопасно. Книги – это лекарство, они лечат нас, как лекарства из аптеки. Вам вдруг понадобилось что-то прочитать, и вы пришли к тому или иному произведению.

- Недавно вы рассказали, что активно стали работать над проектом «Любовные письма великих», в котором отразится творчество Льва Толстого и Федора Достоевского. Почему были выбраны именно эти писатели? И что вы хотите показать новым проектом? Чего ждете от него?

- Я хочу показать и открыть новую грань в таком странном и нежном явлении, как письма. Просто мы давно уже ушли в СМС, общение в соцсетях, в мессенджерах. Мы ничего не пишем и теряем романтику. Вообще задумка проекта «Любовные письма великих» началась с Марка Твена и его личной жизни. Затем я узнал, что Антон Чехов называл свою жену «собака». И я стал понимать, что это очень прикольно. И я задал себе вопрос: зачем мне все это говорить, если все это было уже сделано ими? Творческий процесс предвидения говорит мне действовать. И я это ощутил. Почему я это не могу показать вам?

- В последние годы участились случаи, когда рок-музыканты активно уходят в театр. Например, один уральский рокер 24 февраля в Москве презентует спектакль «Пионер». Нет ли у вас в планах реализоваться в театре? Поставить готик-пьесу, например.

- Есть такое в планах. Будущая театральная работа будет поставлена по произведению Виктора Гюго «Человек, который смеется». Это будет музыкальная пьеса. Читал это произведение еще в школе, но снова вспомнил про него. Мы так прос…ли свою школьную литературную жизнь. Мне стало интересно, а где же мое место в этом художественном слове? У Гюго подход друга. Он как бы говорит: «Ты открыл мою книгу, и я тебе сейчас все расскажу». Кстати, в этом он похож на Эриха Марию Ремарка, Василия Шукшина. А в школе бы меня убили за такие мысли.

- В вашей песне «Ну вот и ты ко мне спиной» с нового альбома есть такая строчка: «Я как лист, кем-то сорванный с ветки, с истомой в душе». Что именно вас истомило в жизни?

- Я вообще борюсь с истомой (напевает песню). Стараюсь быть веселым человеком. Причины истомы, как у всех. Ничего не могу сказать конкретно сейчас. Ну печалька, что сказать? Я позитивный, а не негативный человек. И что бы ни происходило, бог с ними, с этими печалями. Для творческого человека истома – это то, что нужно развивать, а находиться в ней нельзя. Нужно быть прикольным и веселым человеком: общаться с людьми, бухать. Алкоголь раскрывает возможность разговора. Спиртное располагает к общению. И поговорив с человеком, в таком состоянии вы можете узнать про себя что-то новое.

- Поделитесь, пожалуйста, историей создания этой песни

- Жизнь. Все то, что в этих песнях, было в моей жизни. Мне 41 год. Я за эти годы много чего увидел. И все это появляется в песнях. Если вы со мной согласны, все становится интереснее. Возможно, что с вами происходило то же самое. Тогда это еще более интересно. А если вы мой единомышленник, то тогда можно обняться и пить водку. Если вы жили так же, то даже если я вам ничего не расскажу, вы можете меня понять. И можно сказать мне: «Да, дружище, я такой же».

Беседовал Павел Пивоваров. Европейско-Азиатские Новости.